«Tanglefoot» Надежда Тэффи Книга Надежды Александровны Тэффи (1872-1952) дает читателю возможность более полно познакомиться с ранним творчеством писательницы, которую по праву называли "изящнейшей жемчужиной русского культурного юмора". Надежда Тэффи «Tanglefoot» Когда после летнего отдыха возвращаешься в город, всегда испытываешь смутную, дразнящую тревогу: вот мы столько времени проболтались даром, а ведь жизнь не ждет! Пока мы купались и ели простоквашу, здесь небось работа кипела. Сколько новых мыслей, трудов, событий, открытий, радостей и торжества духа! Стыдно делается за себя, и, робко озираясь, начинаешь вводить себя в бурный поток культурной жизни. Торопишься повидать старых друзей, расспросить, разузнать. * * * Мы сидим в столовой! На столе три клейких листа «Tanglefoot» [1 - Липкая лента от мух (англ.).], два таких же листа на подоконнике, один на самоварном столике, один пришпилен булавкой к стене. Всюду извиваются и жужжат мухи. Мы беседуем с притворным интересом. Следим за мухами – с настоящим. – Так вы, значит, все лето оставались в городе? – Что? В городе?… Да, все лето… Это что, а вот посмотрели бы вы, сколько у нас в кухне! Прямо взглянуть страшно! – В кухне? – Ну да, мух. – У вас, кажется, много нового. В деревне, знаете, как-то мало читаешь… – Да какие уж у нас новости? Вот мухи одолели. – Читали мы, что у вас тут какие-то дома провалились. – Что? Да, говорят… Смотрите: села, потом встряхнулась и улетела. Верно, скверный клей. Высох совсем. Нужно бы уж новую бумажку положить, да, знаете, интересно смотреть, когда побольше мух. Скучно над пустой бумажкой сидеть. – А мы в газетах читали, будто вы новую пьесу задумали. – Я? Пьесу? Ах да! Помню, что-то было в этом роде. – Что же, подвигается работа? – Опять полетела… Вон две зараз. Что? – Работаете много? – Как вам сказать?… И рад бы работать, да некогда. Время как-то уходит. – Говорят, какая-то интересная выставка скоро будет? Правда это? – Выставка? Неужели? Следовало бы переменить лист. Им вон больше и липнуть некуда. Мы замолкли. Большая муха, прилипнув боком к бумажке, сердито жужжала. В соседней комнате тягучий старушечий голос скрипел: – Петька, а Петька! Не тронь муху! Зачем ножки рве-ешь? Кабы она тебя, так небо-ось… – Бывали вы летом в театрах, в опере? – Н-нет, знаете ли. Трудно как-то выбраться. Жену, вот брат в деревню звал с детьми, в Саратовскую губернию. Там, говорят, хорошо. Воздух чудесный, кумыс и все прочее. А может, и нет кумыса. Словом, великолепие. – Ну, что же, ездили? – Собственно говоря, нет. Трудно как-то. То да се. Опять-таки не знаем, когда поезда отходят. – Так ведь можно же справиться. – Некому у нас справляться… Времени нет. Сами видите. – Досадно. – Еще бы не досадно. И деньги были. Да ведь что же поделаешь? Трудно. Он вздохнул и поник головой. – А все-таки любопытная вещь – эти бумажки для мух. Прежде их не было; были другие, синенькие. Совсем дрянь. А отсюда уж не уйдешь. Жена сначала никак привыкнуть не могла. Все мух жалела… Вытащит, бывало, муху из клея и – ха-ха-ха – лапки ей теплой водой вымоет! Потеха! Где уж там отмыть! Иная ножки вытянет, тянется-тянется, да вдруг – бух носом в самую гущу. Ха-ха-ха! Шалишь! Не уйдешь! – Кого видели из общих знакомых? – Да никого, кажется. Туго съезжаются. Рано еще. Да и Бог с ними. Прибегут, настрекочут, – смотришь, и сам закрутился… Провожая меня в переднюю, он с деловым видом переложил лист «Tanglefoot'a» со стола на подоконник. – Темнеет, – объяснил он. – Теперь они больше на окно садятся. А вот как лампу зажгут, тогда можно и на стол перенести. А в соседней комнате голос скрипел: – Петька, а Петька! Опять ты ей крылья рвешь! Зачем мучаешь! Кабы она тебя, так небо-ось!… notes Примечания 1 Липкая лента от мух (англ.).